Что делать России, в то время как ЕС и США теряют интерес к Украине
Принятый на Украине закон о языке создает предпосылки для размораживания конфликта на востоке страны. Не исключено, что именно к этому и стремится нынешняя киевская власть, осознающая, что судьба Украины всё меньше волнует Соединенные Штаты и Евросоюз. Как в сложившихся обстоятельствах должна вести себя Москва?
Со времен становления России как самостоятельной державы стратегическое терпение и способность десятилетиями идти к своей цели всегда были ее сильными сторонами. Но путь этот, к сожалению, редко бывал легким. Год назад президент Владимир Путин, выступая перед участниками Валдайского форума, сказал, что, по его мнению, украинцы и русские — это братские народы, которые «сначала разделили, а потом стравили». В каком-то смысле украинский кризис, продолжающийся уже почти четыре года, стал расплатой за годы невнимания к работе с населением Украины и ее средствами массовой информации. Той самой разделенности и размывания на протяжении годов, если не десятилетий, российской и украинской общности. Мы упустили самое главное — отношения между людьми. Отношения, которые выстраивались столетиями. Оценивая то, что происходит на Украине и вокруг нее сейчас, нужно помнить нашу общую историю. В прошлый раз потрясения, предшествовавшие восстановлению единства русского и украинского народов, продолжались более 30 лет — с 1653 по 1687 год.
На прошлой неделе в Киеве был принят в первом чтении так называемый закон о реинтеграции Донбасса. Многие считают этот документ возможной провокацией нового обострения конфликта, который после Минских соглашений февраля 2015-го перешел в вялотекущую фазу.
По меньшей мере этот «закон» создает формальные возможности для отказа эти соглашения соблюдать. Поэтому есть основания полагать, что в Киеве хотят обострения. Те, кто находится там у власти с весны 2014 года, в последние месяцы явно страдают. Страдают в первую очередь от деградации своей репутации в глазах спонсоров государственного переворота под названием «Майдан» — США и Евросоюза. Сейчас в ведущих западных изданиях уже напрямую пишут, что прогресс Украины в преодолении олигархической системы правления мало заметен. Это, в свою очередь, означает отсутствие у Киева при нынешних порядках понятной финансовой перспективы.
Никто не спорит с тем, что США с Евросоюзом и дальше будут оказывать помощь украинским властям «по остаточному принципу». Тем более что для этого можно использовать средства международных финансовых институтов — МВФ и Всемирного банка. Которые, кстати, частично формируются и за счет российских взносов. Так что подбрасывать понемногу будут. Но о массированной финансовой поддержке, сравнимой с той, что, например, Польша получила в конце 1980-х, речи, конечно, не идет. В отношении Украины это невозможно по двум причинам. В США и Европе, конечно, понимают степень реальной способности Киева эту помощь правильно использовать для развития страны. Но и, безусловно, потому, что планы Запада в отношении Украины принципиально другие, чем были в отношении Польши или любой другой страны бывшего соцлагеря на исходе холодной войны. Тогда они все, за исключением России, должны были быть интегрированы в западную систему институтов — ЕС и НАТО — на правах формально равных участников.
Это требовало крайне серьезного отношения к поддержке проводившихся в этих странах экономических реформ.
Интегрировать Украину в Евросоюз никто не собирается даже в очень долгосрочной перспективе. Это невозможно. Максимум, на что Украина может рассчитывать, — это роль демографического придатка рынка дешевых услуг в ЕС, а также источника биотоплива и других природных ресурсов.
Как это, собственно, и задумывалось при подготовке пресловутого соглашения об ассоциации. При этом возможность продавать свой труд в Европе, пусть без защиты профсоюзов и задешево, выглядит для многих рядовых жителей Украины весьма привлекательной. Особенно в сравнении с перспективой нищенствовать на родине или проливать свою кровь на контрактной службе в окопах Донбасса. Этих людей можно понять. Только к будущему непосредственно Украины это отношения не имеет.
При этом возникающий странный симбиоз из военной истерии, пристегнутости к ЕС на правах младшего партнера и олигархической политико-экономической системы может протянуть достаточно долго. Поэтому вальяжная уверенность в том, что история сама сделает за Россию работу по возвращению Украины в менее опасное состояние, может оказаться неоправданной. Но, повторим, вероятность того, что Украина станет нормальной частью Запада, нулевая.
Во-вторых, у Киева есть основания для нервозности, поскольку внимание главного покровителя — Вашингтона — всё больше отвлекается на дела Северо-Восточной Азии.
Неугомонный Ким Чен Ын, похоже, довел ситуацию до того, что Дональд Трамп может оказаться тем самым президентом США, при котором ненавидимый и презираемый его страной северокорейский режим получит возможности ядерного сдерживания Америки.
Это, как широко известно, для США совершенно неприемлемо. Кроме того, агрессивные действия против Пхеньяна могут рассматриваться в Вашингтоне как хороший способ проверить решимость Пекина защищать свой авторитет внутри страны и на мировой арене.
Достаточно очевидно, что эта и следующая президентские администрации в США будут уделять сдерживанию растущего могущества Китая всё больше внимания. Это отвлекает Запад от «борьбы» с Россией за Украину. То есть от того, чем любые украинские элиты кормились последние 25 лет. Так что у киевских властей есть более чем серьезные основания начать суетиться. И эта их суета может спровоцировать новый всплеск насилия на Донбассе.
При этом никто из европейских лидеров заметного желания приструнить своих клиентов на берегах Днепра пока не демонстрирует. В Европе все, кажется, надеются на то, что дело само собой рассосется.
Хотя на неофициальном уровне, в частных беседах авторитетные европейские дипломаты, особенно на пенсии, признают, что наломали немало дров. Однако, что примечательно, совершенно не понимают, какое значение вмешательство ЕС в украинские дела в конце 2013 — начале 2014 года имело для отношений Европы и России в долгосрочной перспективе. Да, у нас сохраняется серьезный объем экономических и человеческих связей. Российские и европейские дипломаты и эксперты встречаются и общаются между собой. Всё это нормально и говорит о способности сторон поддерживать относительно цивилизованные формы взаимодействия. Но позитивный дух отношений улетучился. И, возможно, для многих в России переход в отношениях с Западом от сотрудничества к борьбе уже необратим. Что не мешает получать в той же Европе образование или ездить туда «на воды». В конце концов, русские офицеры, которые в 1814 году привели в Париж калмыцкую конницу, прекрасно говорили по-французски. Однако этой, возможно, самой важной для России за последние десятилетия смены образа Европы — от друга к противнику — там не видят. Связано это с тем, что Европа сейчас занята собой не меньше, чем Вашингтон спасением своей репутации в Азии. И эта концентрация на себе чревата опасным невниманием к художествам режимов типа киевского.
В сложившихся обстоятельствах и при таком поведении других участников процесса надеяться нужно, видимо, только на российское хладнокровие. Зимой-весной 2014-го Россия проявила — и продолжает проявлять — завидную сдержанность в отношении Украины и того, что там творится. Утверждать, что мы там одержали победу, остановив расширение НАТО на Восток, можно, хотя и с оговорками. Уж слишком дорогой ценой далась эта победа. И для России, и, что особенно удручает, для сотен и тысяч мирных жителей Восточной Украины и родных тех украинских солдат, которых решения новых властей в Киеве погнали на братоубийственную войну. Победой российской армии и дипломатии стала Сирия. А военно-дипломатический кризис вокруг Украины оказался, наоборот, одним из серьезнейших ударов, который Россия от Запада пропустила. В значительной степени потому что нас взяли врасплох. Сложно было с уверенностью ожидать, что «стратегические партнеры» в Европе столь решительно пойдут в наступление. Хотя затем Москва и смогла отыграть часть потерь. Тем более что возвращение Крыма помогло избежать худшего сценария — кровопролития на полуострове и вовлечения в него российских сил с непредсказуемым результатом.
Интерес и экзальтация российских СМИ и общества по поводу происходящего на Украине и вокруг нее вполне объяснимы. Эта страна, слава Богу, не далекая африканская колония, которую европейские державы могли достаточно легко оставить. Украина с нами и будет с нами в любой исторической перспективе. Отвернуться от нее и махнуть рукой вряд ли получится, да и не стоит этого делать. Поэтому параллельно исключительно искусной силовой дипломатии, которую Москва показала за эти годы, нужно, видимо, выстраивать полноценную стратегию восстановления отношений с украинским народом. Третьего не дано.